Влияние терапии агонистом дофаминовых рецепторов мирапексом (прамипексол) на нарушения сна при болезни Паркинсона
СтатьиОпубликовано в журнале:
«ЖУРНАЛ НЕВРОЛОГИИ И ПСИХИАТРИИ», 2010, №3, с. 42-47
К.м.н., асс. М.Р. НОДЕЛЬ
Effects of the dopamine agonist mirapex (pramipexole) therapy on sleep disorders in Parkinson’s disease
M.R. NODEL
Кафедра нервных болезней лечебного факультета Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова
Нарушения ночного сна и повышенная дневная сонливость являются клинически значимыми нервно-психическими проявлениями болезни Паркинсона (БП). Целью исследования являлась оценка влияния терапии прамипексолом на характеристики сна и проявления сонливости. Наблюдали 67 пациентов (средний возраст 63,2±9,9 года, средняя продолжительность болезни 6,5±4,2 года). Прамипексол (мирапекс) назначался дополнительно к антипаркинсоническим средствам в дозе 2,64±0,6 мг в сут. Оценка действия препарата проводилась по ряду шкал (УШОБП, PDSS, ESS); опроснику депрессии Бека и тревоги Спилбергера, SCOPA-Cog и качества жизни при БП — PDQ-39. Было установлено, что наиболее частыми и клинически значимыми нарушениями сна при БП являются его фрагментация и ранние утренние пробуждения. Частота ночных и ранних утренних пробуждений, дневной сонливости возрастают с увеличением длительности болезни. В результате терапии прамипексолом отмечено достоверное улучшение качества сна, уменьшение частоты нарушений засыпаний и ночных пробуждений. Улучшению характеристик сна способствовало уменьшение тяжести двигательных симптомов БП, синдрома «беспокойных ног», акатизии, сенсорных нарушений, никтурии, ночной и утренней дистонии, утреннего тремора. У 15% больных на этапе подбора дозы и в первые недели адаптации к подобранной схеме лечения отмечалась умеренная сонливость.
Ключевые слова: болезнь Паркинсона, инсомния, дневная сонливость, прамипексол.
Disorders of initiation and maintenance of sleep (DIMS), excessive daytime sleepiness (EDS) are common and clinically significant in patients with Parkinson’s disease (PD). The aim of the study was the evaluation of the effects of the dopamine agonist pramipexole on DIMS and EDS in PD. Sixty-seven patients with PD (mean age 63,2±9,9 years old, mean illness duration 6,5±4,2 years) were enrolled in the study. Forty patients received pramipexole as add-on to the other antiparkinsonian medications in mean daily dosage 2,64±0,6 mg. Clinical symptoms were assessed using the UPDRS, the PDSS, the PSO, the ESS, the Beck Depression Inventory (BDI), the Spielberger’s State Anxiety Inventory, the SCOPA-Cog, the PDQ-39. The most common sleep complaints were sleep fragmentation and early awakening. DIMS, EDS were the main factors which negatively influenced the overall quality of sleep. The administration of pramipexole significantly improved the overall quality of sleep, decreased sleep initiation difficulties and sleep fragmentation, night and early morning dystonia, early morning tremor; restlessness, troublesome sensations in extremities, nocturia. We speculate that the effects of therapy on DIMS are caused by the decrease of nocturnal PD motor (hypokinesia, dystonia, tremor) and nonmotor (nocturia, sensor disturbances) symptoms; 15% of patients had moderate ESS in the early treatment period.
Key words: Parkinson’s disease, disorders of initiation and maintenance of sleep (DIMS), excessive daytime sleepiness (EDS), pramipexole.
Нарушения сна и бодрствования являются клинически значимыми недвигательными проявлениями болезни Паркинсона (БП). Однако эти расстройства более чем в половине случаев не диагностируются, что связано, в частности, с недооценкой степени их негативного влияния на качество жизни пациентов [39]. В результате этого пациенты не получают адекватной коррекции соответствующих проявлений заболевания.
Нарушения сна и бодрствования встречаются при БП в 1,5—3,5 раза чаще, чем в аналогичной возрастной популяции или при других хронических заболеваниях [19, 20, 40, 41]. Спектр данных расстройств при БП включает инсомнию, парасомнии и гиперсомнию. Патофизиологические механизмы нарушений сна и бодрствования при БП нуждаются в дальнейшем уточнении. Полагают, что первичными факторами, лежащими в основе этих расстройств, являются структурно-функциональные нарушения в системе нисходящих связей нейронов гипоталамуса с дофаминергическими нейронами вентральной покрышки, а также восходящих стволово-таламо-корковых проекций. Значимую роль в патофизиологии нарушений сна и бодрствования играют нарушения нейромедиаторных систем (норадренергической, серотонинергической, ацетилхолинергической, глутаматергической) вследствие дегенерации ядер ствола мозга [17].
Наиболее значимое влияние на повседневную активность пациентов оказывает инсомния, встречающаяся у 60—98% пациентов с БП [18, 27]. В большинстве случаев она представлена нарушениями структуры и фрагментарностью сна (частыми пробуждениями). При этом значительно снижается общая продолжительность и эффективность сна [19, 40]. Помимо первичных факторов, к которым можно отнести возраст и нейродегенеративный процесс, обусловленный заболеванием, появлению инсомнии способствуют двигательные (гипокинезия, ригидность, тремор, дистония), сенсорные (боли/парестезии), эмоциональные, психотические нарушения при БП, никтурия [3, 5, 26, 31]. Изменения структуры сна также связаны с нарушениями дыхания во сне (апноэ), синдромом «беспокойных ног» (СБН) и периодическими движениями конечностей. Во время сна апноэ и СБН наблюдаются при БП примерно у 20% больных, что несколько превышает встречаемость этих расстройств в общей популяции [18].
Парасомнии при БП проявляются главным образом синдромом нарушения поведения во сне с быстрыми движениями глаз (СНПСБДГ), яркими сновидениями (ночными кошмарами), ночными галлюцинациями. СНПСБДГ характеризуется избыточной двигательной активностью вследствие отсутствия ее активного физиологического торможения. Данный синдром встречается у 30—58% пациентов с БП и рассматривается как возможный фактор риска прогрессирования когнитивных нарушений, присоединения зрительных галлюцинаций [42].
Гиперсомния при БП так же, как и инсомния, является гетерогенным синдромом с мультифакториальной патофизиологией. Основными ее проявлениями являются избыточная дневная сонливость и внезапные короткие периоды засыпания днем. Повышенная дневная сонливость встречается у 15—50%, внезапные засыпания — у 4—8% пациентов с БП. Частота сонливости превышает частоту данного расстройства в возрастной популяции примерно в 2 раза [13, 15]. У 40% больных БП с дневной сонливостью отмечается подобный нарколептическому синдрому фенотип с сокращением латентного времени засыпания (менее 5 мин) и начала сна со стадии быстрых движений глаз [13]. Частота возникновения дневной сонливости в целом возрастает по мере увеличения длительности БП. Пациенты с сонливостью отличаются большей степенью тяжести БП, когнитивных нарушений, вероятностью появления галлюцинаций [11, 22]. В отличие от возрастной популяции, прямой связи степени сонливости со степенью нарушений ночного сна при БП не прослеживается [11, 38]. Вопросы самостоятельности феномена приступообразных внезапных засыпаний или его связи с повышенной перманентной сонливостью являются предметом дискуссий. Ряд наблюдений [15] свидетельствует о возникновении большинства приступов засыпаний у пациентов с предшествующей гиперсомнией. В качестве фактора риска возникновения или усугубления имеющейся сонливости рассматривается прием дофаминергических препаратов — леводопы, агонистов дофаминовых рецепторов (АДР) [15, 32].
Вопросы терапии нарушений сна и бодрствования нуждаются в дальнейшей разработке. Прием средств со снотворным эффектом в целом не показан вследствие хронического характера нарушений сна [4]. Влияние дофаминергической терапии на характеристики сна остается предметом дискуссий. Согласно экспериментальным данным, воздействие дофаминергических средств на структуру сна является дозозависимым. Отмечено увеличение длительности фаз медленного и быстрого сна и, вследствие этого, развитие сонливости при использовании низких доз и, наоборот, сокращение продолжительности сна при применении высоких дозировок препаратов [17]. Известно, что дофаминергические средства могут нарушать цикл сон-бодрствование. В клинической практике назначение леводопы или АДР в ряде случаев может являться причиной усиления инсомнии. На фоне приема препаратов леводопы отмечено, в частности, усугубление фрагментации сна. В то же время увеличение вечерней дозы леводопы, замена стандартной ее формы на пролонгированную, либо назначение АДР может способствовать улучшению качества сна благодаря коррекции симптомов БП [17].
Для разработки адекватной программы лечения инсомнии требуется анализ связи основных симптомов БП с нарушениями сна. Установлению такой связи, помимо сбора анамнеза и клинического осмотра, способствуют специализированные опросники.
Целью настоящего исследования являлись уточнение клинических особенностей нарушений сна и бодрствования при БП, влияния инсомнии и дневной сонливости на показатели качества жизни пациентов; оценка влияния терапии прамипексолом (мирапексом) на клинические характеристики сна.
Материал и методы
В исследование были включены 67 пациентов (27 мужчин и 40 женщин) с диагнозом БП без деменции. Их средний возраст составил 63,2±9,9 года, средняя длительность БП — 6,5±4,2 года, стадия — 2,6±0,6; средняя суточная доза леводопы — 520,8±271,0 мг.
40 пациентам (длительность БП — 7,57±4,57 года) дополнительно к препаратам леводопы и другим противо-паркинсоническим средствам назначался прамипексол (мирапекс) в соответствии со стандартной схемой назначения до достижения оптимальной по эффективности и переносимости дозы. Средняя суточная доза препарата составила 2,64±0,6 мг. Клиническая оценка состояния больных проводилась до назначения прамипексола и через 2 мес его приема. Тяжесть двигательных нарушений оценивалась с помощью Унифицированной шкалы оценки БП (УШОБП), оценки стадии БП по Hoehn-Yahr. Нарушения сна и бодрствования измерялись с помощью шкалы оценки сна при БП (ШСБП) — Parkinson Disease Severity Scale (PDSS) [16], а также разработанного нами опросника для пациентов, направленного на уточнение субъективной оценки тяжести нарушений засыпания и поддержания сна, причин их возникновения [5]; шкалы оценки сонливости Эпворта (ШСЭ)— Epworth Sleepiness Scale (ESS) [25]. Методы оценки эмоциональных расстройств включали использование опросников оценки депрессии Бека и тревоги Спилбергера. Для анализа нарушений когнитивных функций использовалась шкала оценки когнитивных функций при БП (ШОБП-Ког) — SCales fo r Outcomes of Parkinsons disease-Cognition (SCOPA-Cog) [29]. Качество жизни оценивалось с помощью опросника качества жизни при БП (КЖБП-39) — Parkinson's Disease Quality of life questionnaire (PDQ-39) [35].
Для установления статистически достоверных различий между подгруппами пациентов применялся непараметрический тест Крускала—Уоллиса. Если этот тест указывал на наличие достоверных различий (рРезультаты
По результатам опросника оценки сна все обследованные пациенты имели те или иные пре-, интра- или постсомнические субъективные расстройства. Нарушения засыпания отмечали 63,5% пациентов, у 1/3 из них они наблюдались почти ежедневно. О ночных пробуждениях сообщали 85,7% больных, при этом 42,9% пациентов отмечали более 2 пробуждений за ночь. Ранние утренние пробуждения выявлены у 81% больных, 37,1% сообщали об их регулярном характере —появлении каждую или почти каждую ночь. Низкое качество ночного сна отмечали 60% пациентов. По данным ШСЭ, 41% обследованных пациентов сообщали о выраженной (>10 баллов) и 23% — об умеренной (6—10 баллов) сонливости.
В качестве наиболее распространенных причин нарушений засыпания пациенты отмечали боль и/или онемение в теле (40%), тревогу и двигательное «беспокойство» (35%), дрожание (30%) и чувство «мышечной скованности» (30%). Среди причин ночных пробуждений чаще назывались чувство «мышечной скованности» (44%) и позывы на мочеиспускание (43%). Как наиболее значимые причины ранних утренних пробуждений, указывались позывы на мочеиспускание (63%) и дрожание (30%).
Пациенты с низкой самооценкой качества сна отличались от больных, удовлетворенных его качеством, большей выраженностью затруднений засыпания, частотой ночных и ранних утренних пробуждений, а также наличием приступов дневной сонливости (p Обнаружена статистически достоверная корреляционная связь между выраженностью нарушений засыпания и суммарной дозой леводопы, частотой ночных/ранних утренних пробуждений и длительностью БП. Связи дневной сонливости, оцененной по ШСЭ с нарушениями ночного сна, выявлено не было. В то же время наличие неожиданных засыпаний достоверно коррелировало с выраженностью затруднений засыпания, частотой ночных и ранних утренних пробуждений (pНа фоне проводимой терапии прамипексолом отмечено статистически значимое уменьшение тяжести двигательных нарушений при БП (по данным УШОБП, раздел 3 «Двигательные функции» — суммарного показателя, оценки брадикинезии, ригидности, тремора, для всех показателей динамика статистически достоверна, pДинамика основных показателей сна на фоне терапии прамипексолом (мирапексом).
На первом плане столбцы, отражающие показатель до лечения, на втором — после терапии. По оси абсцисс: I — качество сна (РDSS1), II — нарушение засыпания (РDSS2), III — ночные пробуждения (РDSS3), IV — утренняя сонливость (РDSS4). По оси ординат — баллы. Представлены показатели, различающиеся достоверно, согласно тесту краевой маргинальности (p
Обсуждение
По данным проведенного исследования, 60% пациентов с БП не удовлетворены качеством ночного сна, что превышает распространенность его нарушений в общей популяции людей пожилого возраста (27—50%) [8, 19, 26, 35, 40, 41]. У большинства пациентов отмечались интрасомнические нарушения, а более чем у 60% больных — пресомнические нарушения и дневная сонливость. Таким образом, у всех обследуемых наблюдалось хотя бы одно из нарушений сна и бодрствования. Наши данные, свидетельствующие о высокой частоте ночных пробуждений, согласуются с результатами полисомнографических исследований о фрагментации и снижении эффективности ночного сна, как основных нарушениях сна у больных с БП [2, 9, 18]. В отличие от пожилых людей, у которых 2-е место по встречаемости после инсомнии занимают нарушения засыпания, у пациентов с БП несколько чаще отмечались ранние утренние пробуждения [8]. Наши данные о преобладании в структуре нарушений сна у пациентов с БП частых ночных и ранних утренних пробуждений созвучны результатам ряда других исследователей [40]. Наряду с этим вопросы связи БП с нарушениями засыпания, по данным литературы, достаточно дискуссионны [19, 27, 40, 41]. Согласно полученным результатам, нарушения засыпания являются также клинически значимой проблемой для пациентов с БП.
Ведущими факторами, нарушающими сон, по оценке пациентов и сравнительному анализу подгрупп пациентов с преобладанием отдельных расстройств, являются двигательные симптомы, а также сенсорные, эмоциональные нарушения у пациентов с БП, никтурия. Нарушения засыпания в большей степени были ассоциированы с симптомами паркинсонизма (гипокинезией/ригидностью, тремором), дистонией, сенсорными расстройствами, тревогой и депрессией. Таким образом, в ходе работы подтверждена зависимость нарушений сна у больных БП от выраженности двигательных, чувствительных симптомов, эмоциональных расстройств [23, 26]. Полученная связь нарушений засыпаний и депрессии подтверждает значимость последней в расстройствах сна [24]. Несмотря на то что классическим признаком депрессии являются ранние пробуждения, проведенное исследование свидетельствует о возможности развития и нарушений засыпания на фоне данного эмоционального расстройства. Сосуществование депрессии и инсомнии при БП может быть обусловлено общими нейротрансмиттерными нарушениями, лежащими в основе БП. Не исключено также и негативное воздействие неудовлетворительного ночного сна на психоэмоциональное состояние пациента [21]. Ночные пробуждения, по оценке пациентов, преимущественно связывались с никтурией и гипокинезией/ригидностью. Наличие никтурии явилось одной из основных отличительных особенностей пациентов с частыми ночными пробуждениями, что косвенно указывает на высокую степень значимости данного симптома в проявлении инсомнии.
Никтурия отмечается у 62% пациентов с БП лишь с незначительным преобладанием симптома у пациентов-мужчин [29]. Наряду с гиперактивностью мочевого пузыря в качестве дополнительного фактора проявления никтурии рассматривается также и нарушение сна. Таким образом, диагностика никтурии при инсомнии не всегда позволяет определить характер и степень взаимовлияния этих расстройств.
На частоту утренних пробуждений, помимо никтурии, по самооценке пациентов, влиял тремор. Как известно, тремор покоя исчезает перед началом сна, во многих случаях перед исчезновением α-ритма на ЭЭГ [2]. Однако данный симптом возобновляется во время пробуждений, при смене стадий сна, в начале и конце сна с быстрыми движениями глаз. Следовательно, у пациентов с нарушениями сна и преимущественно дрожательной или смешанной формами БП требуется более тщательный подбор вечерней дозы дофаминергических средств для коррекции этого симптома.
Выявлена зависимость частоты ночных и ранних утренних пробуждений от длительности БП, что отчасти подтверждает данные о возрастании частоты нарушений сна по мере усиления длительности и степени тяжести БП [23, 26]. Однако достоверной связи нарушений сна со стадией заболевания мы не выявили. Возможным объяснением этого факта является сравнительно однородная выборка пациентов в проведенном исследовании с преобладанием пациентов со средней степенью тяжести заболевания — 2-й и 3-й стадиями по шкале Hoehn и Yahr. С другой стороны, отсутствие связи между проявлениями инсомнии и показателями двигательных расстройств БП (по шкале Hoehn и Yahr и УШОБП), может косвенно свидетельствовать о более значимой роли недофаминергических механизмов в формировании нарушений сна.
Выраженная дневная сонливость выявлена у 41% пациентов, что превышает распространенность сонливости в общей популяции и согласуется с данными клинических исследований о высокой частоте этого симптома при БП [11, 35, 40]. При этом связи дневной сонливости, оцененной по ШСЭ, с нарушениями ночного сна выявлено не было, что может свидетельствовать о нозологической самостоятельности гиперсомнии [11, 37]. В то же время неожиданные засыпания чаще развивались у пациентов с нарушениями сна и низкой оценкой его качества. Частота возникновения неожиданных дневных засыпаний коррелировала с более поздним началом БП и большей степенью когнитивных нарушений, а появление повышенной сонливости по ШСЭ — с увеличением длительности БП. Корреляция сонливости с длительностью БП, но отсутствие зависимости частоты и степени ее выраженности от стадии и тяжести двигательных симптомов БП, возможно, как и в случае инсомнии, свидетельствует о значимом вкладе недофаминергических расстройств в проявления гиперсомнии. Таким образом, наши результаты в целом согласуются с данными литературы [38—40] о связи сонливости с пожилым возрастом, прогрессированием БП, большей тяжестью когнитивных нарушений, а также о неоднозначной зависимости симптома от нарушений ночного сна.
Значимое негативное влияние нарушений сна и повышенной сонливости на показатели качества жизни пациентов с БП является основанием для разработки адекватных методов их коррекции [25]. В ходе проведенного исследования на фоне терапии прамипексолом отмечено достоверное улучшение качества сна по самооценке пациентов с БП. При этом наблюдалось значительное уменьшение частоты нарушений засыпания, сокращение числа ночных пробуждений. Менее достоверная динамика обнаружена со стороны частоты ранних утренних пробуждений. Результаты данного исследования подтверждают наши предыдущие наблюдения и данные недавно проведенного международного плацебо-контролируемого исследования о возможности коррекции инсомнии путем применения прамипексола и расширяют представления о возможных механизмах такого воздействия терапии [6, 31, 34]. Полагаем, что положительное влияние терапии на качество сна у обследованных пациентов обусловлено, прежде всего, комплексным воздействием прамипексола на двигательные симптомы (гипокинезию/ригидность, тремор, дистонию) и на недвигательные проявления БП (никтурию, сенсорные нарушения). Приоритет прамипексола перед стандартными препаратами леводопы в коррекции ночных дофаминергических симптомов обусловлен длительным периодом полувыведения из плазмы (8—12 ч), что обеспечивает более продолжительную стимуляцию дофаминовых рецепторов. Следует отметить, что дофаминергическими по генезу и, следовательно, поддающимися коррекции с помощью противопаркинсонических препаратов, являются не только двигательные симптомы БП, но и большинство недвигательных проявлений, в частности, чувствительные расстройства. Так, в развитии синдрома беспокойных ног, полагают, ведущую роль играют нарушения в центральных дофаминергических системах. С этим симптомом несколько «перекрываются» проявления ночной акатизии. Акатизия является одним из симптомов развернутых стадий БП, появление которого связывают с дисфункцией мезокортикального дофаминергического пути. В случае проявления данного симптома на фоне ночного феномена «изнашивания дозы» возможна его коррекция путем подбора адекватной дозировки дофаминергического препарата. Боли и другие неприятные сенсорные феномены при БП гетерогенны и могут вызываться скелетно-мышечными нарушениями, дистоническими мышечными спазмами или крампи, а также микротравматизацией мышц, связочного аппарата, суставных капсул на фоне двигательных нарушений при БП. Наряду с этим клинико-экспериментальные работы позволяют предполагать, что в реализации большинства болевых синдромов при БП задействованы и центральные механизмы, обусловленные участием базальных ганглиев и дофамина в процессах антиноцицепции и модуляции боли [1, 36]. Таким образом, возможность коррекции болевых (и других сенсорных) проявлений БП при назначении адекватной дофаминергической терапии, в частности, прамипексолом, объясняется потенциальным воздействием как на периферические, так и на центральные аспекты формирования боли. Обращает на себя внимание значимая динамика на фоне терапии проявлений никтурии. Следует отметить, что данные литературы о воздействии дофаминергической терапии на никтурию весьма противоречивы. Имеются свидетельства как уменьшения симптомов гиперактивности мочевого пузыря, так и их усиления на фоне приема леводопы и АДР. Согласно экспериментальным данным [10, 14], положительное воздействие на гипервозбудимость детрузора реализуется главным образом через стимуляцию D1 дофаминовых рецепторов стволового центра мочеиспускания. Коррекция никтурии на фоне терапии прамипексолом, с одной стороны, может быть обусловлена воздействием препарата на дофаминовые рецепторы стволового центра мочеиспускания, с другой, учитывая преимущественное воздействие препарата на D2-класс рецепторов, — являться результатом уменьшения тяжести двигательных симптомов БП и улучшения качества сна.
Уменьшение проявлений депрессии на фоне терапии прамипексолом подтверждает антидепрессивный эффект препарата, ранее выявленный в ходе открытых и недавно проведенного двойного слепого контролируемого исследований [6, 12]. Антидепрессивное действие прамипексола связывают с воздействием препарата на дофаминовые рецепторы лимбической системы мозга. Отсутствие достоверной корреляции динамики депрессии с изменениями основных характеристик сна на фоне терапии, возможно, объясняется отсутствием значимого влияния мягкой и умеренной депрессии на нарушения сна при БП. Сочетание депрессии и инсомнии у пациентов с БП, вероятно, обусловлено общими нейротрансмиттерными нарушениями, лежащими в основе БП. Корреляция динамики эмоциональных нарушений по опроснику Бека и уменьшения «чувства усталости или сонливости при утреннем пробуждении» подтверждает уменьшение выраженности «классических» проявлений депрессивных расстройств на фоне терапии прамипексолом.
При лечении прамипексолом у 15% больных отмечалась умеренная сонливость. Она возникала в большинстве случаев на этапе подбора дозы и в первые недели адаптации к подобранной схеме лечения, обычно уменьшаясь по мере увеличения длительности терапии. Лишь в 2 случаях данный нежелательный эффект явился причиной отказа от продолжения лечения. Таким образом, результаты данной работы коррелируют с данными ряда клинических исследований [37, 38], согласно которым дневная сонливость является гетерогенным синдромом, лишь отчасти обусловленным воздействием дофаминергической терапии. По нашим данным, выраженность дневной сонливости у пациентов, не получавших терапию АДР, определялась возрастом, длительностью БП, нарушениями ночного сна, а также степенью когнитивных нарушений.
Таким образом, наше исследование подтвердило широкую распространенность и высокую клиническую значимость нарушений сна и бодрствования при БП. Полученные данные свидетельствуют о гетерогенном характере подобных расстройств и мультифакториальности их патогенеза, а также наличии общих с другими нервно-психическими расстройствами патогенетических механизмов. Клиническая оценка нарушений сна и повышенной сонливости указывает на зависимость данных расстройств от возраста, длительности БП, степени тяжести двигательных и недвигательных симптомов БП (эмоциональных, когнитивных, сенсорных, урологических).
Улучшению качества сна и периода бодрствования пациентов в первую очередь способствует коррекция дофаминергической терапии. Наши данные об улучшении качества сна на фоне приема прамипексола вследствие уменьшения тяжести двигательных и недвигательных симптомов заболевания могут служить дополнительным аргументом для назначения препарата больным БП с инсомнией. Для более точного понимания механизмов воздействия дофаминергической терапии на объективные характеристики сна перспективным является проведение дальнейших клинико-полисомнографических сопоставлений.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алексеев А.В., Ноделъ М.Р, Подчуфарова Е.В., Торопина Г.Г. Боли при болезни Паркинсона. Боль 2009;3:24:22—23.
2. Голубев В.Л., Левин Я.И., Вейн А.М. Болезнь Паркинсона и синдром паркинсонизма. М: МЕДпресс 1999;416.
3. Кулуа Т. Ночные симптомы болезни Паркинсона. Болезнь. Паркинсона и расстройства движений. Руководство для врачей. М 2008;100— 103.
4. Левин Я.И., Ковров Г.В. Нарушения сна и их фармакологическая коррекция у неврологических больных. Психиат и психофармакотер 2003;5:3:116-119.
5. Ноделъ М.Р. Нарушения сна при болезни Паркинсона. Болезнь Паркинсона и расстройства движений. Руководство для врачей. М 2008;277-278.
6. Ноделъ М.Р, Яхно Н.Н. Мирапекс (прамипексол) в лечении недвигательных нарушений при болезни Паркинсона. Журн неврол и психиат 2008;108:5:32-38.
7. Ноделъ М.Р, Русакова ИМ., Яхно Н.Н. Клиническая оценка нарушений сна и бодрствования при болезни Паркинсона. Неврол журн 2010;2.
8. Ядгаров И.С, Аманова З.Н., Каримова А.М., Усманов Ш.У. Некоторые аспекты распространенности нарушений сна. Журн неврол и психиат 1994;3:65-67.
9. Яхно Н.Н. Неспецифические системы мозга при церебральных неврологических заболеваниях: Автореф. дис. …д-ра мед. наук. М 1981.
10 Aranda B., Cramer P. Effects of apomorphine and l-dopa on the parkinsonian bladder. Neurol Urodyn 1993;12:203—209.
11. Arnulf I., Konofal E., Merino-Andreu M. et.al. Parkinson’s disease and sleepiness: an integral part of PD. Neurology 2002;58:7:1019—1024.
12. Barone P., Poewe W., Tolosa E. et.al. Efficacy of double-blind, placebocontrolled pramipexole against depression in Parkinsons disease. Abstracts of the Movement Disorders Societys Thirteenth International Congress of Parkinson’s disease and movement disorders. Neurology 2009;Suppl 1:291.
13. Baumann C., Ferini-Strambi L., Waldvogel D. et.al. Parkinsonism with excessive daytime sleepiness-a narcolepsy-like disorder? J Neurol 2005;252:2:139—145.
14. Blackett H., Walker R., Wood B. Urinary dysfunction in Parkinsons disease: a review. Park Relat Dis 2009;15:81—87.
15. Brodsky M.A., Godbold J., Roth T., Olanow C.W. Sleepiness in Parkinson’s disease: a controlled study. Mov Disord 2003;18:6:668—672.
16. Chaudhuri K.R., Pal S., DiMarco A. et.al. The Parkinson’s disease sleep scale: a new instrument for assessing sleep and nocturnal disability in Parkinson’s disease. J Neurol Neurosurg Psychiat 2002;73:6:629—635.
17. Chaudhuri K.R., Schapira A.H.V. Non-motor symptoms of Parkinsons disease: dopaminergic pathophysiology and treatment. Lancet Neurol 2009;8:464—474.
18. Comella C. Sleep disorders in Parkinsons disease: an overview. Mov Dis 2007;Suppl 17:22:367—373.
19. Factor S.A., McAlarney T., Sanchez-Ramos J.R., Wiener W.J. Sleep disorders and sleep effect in Parkinson’s disease. Movement Dis 1990;5:280—285.
20. Friedman J.H., Millman R.P. Sleep disturbances and Parkinson’s disease. CNS Spectr 2008;13:3:12—17.
21. Gillin J.C. Are sleep disturbances risk factors for anxiety, depressive and addictive disorders? Acta Psychiatr Scand 1998;39:3:Suppl:39—43.
22. Gjerstad M.D., Aarsland D., Larsen J.P. Development of daytime somnolence over time in Parkinson’s disease. Neurology 2002;58:10:1544—1546.
23. Happe S., Schrödl B., Faltl M. et.al. Sleep disorders and depression in patients with Parkinson’s disease. Acta Neurol Scand 2001;104:5:275—280.
24. Johns M.W. A new method for measuring daytime sleepiness: the Epworth sleepiness scale. Sleep 1991;14:540—545.
25. Karlsen K.H., Larsen J.P., Tanberg E. et al. Influence of clinical and demographic variables on quality of life in patients with Parkinson’s disease. J Neurol Neurosurg Psych 1999;66:431—435.
26. Kumar S., Bhatia M., Behari M. Sleep disorders in Parkinson’s disease. Mov Dis 2002;17:775—781.
27. Larsen J.P. Sleep disorders in Parkinsons disease. Adv Neurol 2003;91:324— 329.
28. Marinus J., Visser M., Verwey N.A. et al. Assessment of cognition in Parkinson’s disease. Neurol 2003;61:1222—1228.
29. Martinez-Martine P., Schapira A.H.V., Stocchi F. et al. Prevalence of non motor symptoms in Parkinsons disease in an international setting: study using non-motor symptoms questionnaire in 545 patients. Mov Dis 2007;22:1623—1629.
30. Neckelmann D., Mykletun A., Dahl A.A. Chronic insomnia as a risk factor for developing anxiety and depression. Sleep 2007;30:7:873—880.
31. Nodel M., Yakhno N. Effects of dopamine agonist pramipexole on sleep disturbances in PD. Abstracts of the XVII WFN World Congress on Parkinson Disease and Related Disorders. Amsterdam (Netherlands) 2007;2:232:106.
32. Paus S., Brecht H.M., Köster J. et al. Sleep attacks, daytime sleepiness, and dopamine agonists in Parkinson‘s disease. Mov Disord 2003;18:6:659— 667.
33. Peto V., Jenkinson C., Fitzpatrick R. PDQ-39: A review of the development, validation and application of a Parkinson’s disease quality of life questionnaire and its associated measures. J Neurol 1998;245:Suppl 1:10—14.
34. Poewe W., Rascol O., Quinn N. et.al. Efficacy of pramipexole and transdermal rotigotine in advanced Parkinson disease: a double blind, double dummy, randomized controlled trial. Lancet Neurol 2007;6:3:513—520.
35. Porter B., Macfarlane R., Walker R. The frequency and nature of sleep disorders in a community-based population of patients with Parkinson’s disease. Eur J Neurol 2008;15:1:50—55.
36. Rascol O., Negre-Pages L., Brefel-Courbon C. et al. Chronic pain and Parkinsons disease. In: Non-motor symptoms of Parkinsons disease.Eds. K.R. Chaudhuri et al. New York: Oxford University Press Inc 2009;287—295.
37. Rye D.B., Bliwise D.L., Dihenia B., Gurecki P. FAST TRACK: daytime sleepiness in Parkinson’s disease. J Sleep Res 2000;9:1:63—69.
38. Shpirer I., Miniovitz A., Klein C. et al. Excessive Daytime Sleepiness in Patients With Parkinson’s disease: A Polysomnography Study. Mov Dis 2006;21:9:1432—1438.
39. Shulman L.M., Taback R.L., Rabinstein A.A., Weiner W.J. Non-recognition of depression and other non-motor symptoms in Parkinson’s disease. Parkins Relat Disord 2002;8:3:193—197.
40. Tandberg E., Larsen J.P., Karlsen K. Excessive daytime sleepiness and sleep benefit in Parkinson‘s disease: a community-based study. Mov Disord 1999;14:6:922—927.
41. Van Hilten J.J., Weggman M., Velde E.A. Sleep, excessive daytime sleepiness and fatigue in Parkinsons disease. J Neurol Transm Park Dis Dement Sect 1993;5:235—244.
42. Vendette M., Gagnon J.F., Décary A. et al. REM sleep behavior disorder predicts cognitive impairment in Parkinson disease without dementia. Neurology 2007;69:19:1843—1849.
